Я много думаю на тему того, почему существует так мало женщин, добившихся не просто успеха в области того или иного творчества, но тех, к которым было бы воистину применимо слово "гениальная".
Не было гениальных писательниц, гениальных художниц, гениальных сочинительниц музыки — тех, о ком бы мир говорил так, как о Достоевском, Рембрандте, Рахманинове (ну, здесь я привожу свои любимые имена, каждый может подставить другие).
И, сдаётся мне, что дело здесь не только в условиях, не способствовавших развитию творческого дара.
В большинстве философской, религиозной и оккультной литературы упоминается, что принцип "инь", пассивный, воспринимающий и вдохновляющий, является совершенно необходимой составляющей акта творения — именно поэтому почти у каждого человека, впоследствии названного гением, существовала та женщина, которая поддерживала его или становилась его музой. Да-да, часто говорится, что на обложках книг должны стоять два имени — писателя и той женщины, которая не являлась активной участницей творческого процесса, но без которой рождение шедевра было бы невозможно. Мастер и Маргарита.
Но я категорически отказываюсь принимать утверждение, что любая женщина должна видеть себя в такой роли.
Оба пола равноправны. Каждый из них должен быть волен проявить себя так, как ему хочется в глубине души, и выбрать тот путь, на который откликается его сердце.
Поэтому для женщины точно так же, как и для мужчины, должна существовать возможность ассоциировать себя с активным принципом "ян", а вдохновляющий, "инь", найти вне себя. Сейчас это совершенно невозможно. Общество категорически не приемлет развития принципа женственности в мужчине, а становиться лесбиянкой готова далеко не всякая (и, кстати, факт, что среди творческих женщин было и есть очень много тех, кто придерживается бисексуальной направленности, кажется в русле вышеописанного вполне объяснимым).
читать дальшеЯ прекрасно знаю, о чём говорю: на себе я сполна испытала всю тяжесть незримых ограничений, которые накладывает на якобы свободную женщину общественное подсознание. Будучи девушкой, которая сперва так же, как и все, пыталась найти себя в том не-разнообразии образов, предлагаемых не только массовой, но и мировой культурой, я даже не вполне понимала, в чём истинная причина моего неудовольствия. И не поняла бы, если бы не цепочка обстоятельств, которые привели меня в определённую точку, где я и осознала, что всё, что мне предлагается — это не то, что мне нужно на самом деле.
Сейчас я ощущаю себя так, как ощущал бы, наверное, убеждённый защитник демократических свобод, родившийся в эпоху дремучего средневековья и религиозного мракобесия. Я не представляю, сколько веков должно пройти, чтобы то общество, о котором я мечтаю — когда у каждого будут равные возможности, не только физические (чего мы с грехом пополам добились), но и, в первую очередь, духовные. Когда на инаковость не будут бросаться с ножом или молитвенником наперевес. Когда любая женщина будет ощущать себя, в первую очередь, творческой личностью (в чём бы её творчество не проявлялось), а не существом, запрограммированным на три главные цели: купить шубу, найти мужа, родить ребёнка. Но я верю, что такое общество возможно. Наверное, те люди, которые поднимали крестьянские восстания в 15-16-17-18 веках тоже сознавали бессилие своей борьбы, но верили, что когда-то эпоха, в которой не существует сословных ограничений, придёт. И она пришла. Кто скажет, что в этом не было и их заслуги тоже?
Пожертвовать своей жизнью можно по-разному; можно бросившись под пули, а можно — потратив её на провозглашение и подтверждение собственным примером тех принципов, которые заведомо не найдут поддержки.
Я надеюсь, что у меня всё-таки хватит сил на второй путь, хотя иногда, в минуты отчаяния, я начинаю в этом остро сомневаться.
Впрочем, дело не только в том, что я хочу доказать миру, что женщина тоже имеет право (более того, она ещё имеет и желание, хотя не всегда сознаёт это!) на принцип "ян".
Основная причина в том, что принцип "инь", выраженный для меня в моём любимом образе, даёт мне столько любви, энергии и вдохновения, сколько не давало и не могло дать ничто другое — ни учёба, ни работа, ни классическая семья, о которой якобы мечтает любая женщина. Другое дело, что я не могу жить только им, и даже не могу рассказать о своей настоящей жизни в кругу знакомых — с ножом на меня, надо полагать, всё-таки не бросятся (хотя всё возможно, особенно в нашей стране), но насмешки, непонимание и осуждение ранят очень больно, особенно при сознательном развитии восприимчивости, которой я продолжаю добиваться.
Здесь остаётся надеяться только на то, на что надеялись многие, ведущие борьбу, заведомо обречённую на неуспех: на потомков. На тех, которые придут после — изначально освобождённые от тех ограничений сознания, с которыми столь мучительно сражались их предшественники.
Наверное, только так и движется мировая эволюция, хотя на моём уровне с этим пока ещё весьма сложно смириться: мешает эгоизм. Но мой любимый образ и идеал общества — гипотетического, утопического и всё-таки когда-то и где-то осуществимого — в котором его будут ценить и почитать, продолжают давать мне надежду и силу для борьбы. Пока что борьбы с самой собой, но если жизненная миссия — "подтвердить собственным примером", то, возможно, другой и не потребуется.Вансайрес